Ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций (Россия) Михаил Нейжмаков в интервью агентству «Интерфакс-Азербайджан» оценил азербайджано-российские отношения в 2018 году, приоритеты этих отношений на 2019 год, а также своим видением о перспективах нагорно-карабахского урегулирования.
- Как Вы оцениваете уровень складывающихся между Азербайджаном и Россией двусторонних отношений? Какие особенности их развития можно отметить по итогам 2018 года?
- Я бы обратил внимание на одну тенденцию, которая уже влияет на российско-азербайджанские отношения и имеет шансы стать еще более значимой в дальнейшем - это возрастающий интерес Москвы к Каспийскому региону. Это явно долгосрочная стратегия Кремля, в рамках которой тесно взаимосвязаны его внешняя и внутренняя региональная политика. Так, еще в ноябре 2017 года в России была утверждена Стратегия развития морских портов в Каспийском бассейне (там заложены соответствующие планы до 2030 года).
Посмотрим на ситуацию в прикаспийских регионах России. После назначения на пост временно исполняющим обязанности главы Дагестана в 2017 году «варяга» Владимира Васильева, карьера которого ранее не была связана с этой республикой, пост главы правительства республики в 2018 году занял еще один «варяг» - Артем Здунов. Руководившего почти 14 лет Астраханской областью Александра Жилкина в прошлом году в статусе врио сменил «варяг» Сергей Морозов (как известно, в декабре 2018 года встречавшийся с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым в Баку), в активе которого – работа в Федеральной службе охраны и на должности помощника министра обороны РФ. Понятно, что было бы упрощением связывать все эти решения только с внешнеполитическом вектором России на каспийском направлении. Кремль направляет «варягов», кадры, ранее не связанные с этими территориями, не только в приоритетные для него регионы. Однако, в регионы, где должны реализовываться важные проекты с серьезным федеральным финансированием, Москва, очень часто, направляет чиновников именно с подобным бэкграундом.
Каспийская стратегия Кремля – еще один мотив для развития отношений Москвы и Баку, причем не ситуативного, а долгосрочного характера. Есть и другой фактор, тесно взаимосвязанный с данной стратегией, но о нем упоминают куда чаще – это планы, связанные с МТК «Север-Юг». Таким образом, у российско-азербайджанских связей появляются дополнительные стержни, которые в итоге будут придавать этим отношениям больше устойчивости. Поэтому весьма символично, например, что в 2018 году визит Владимира Путина в Баку проходил во время проведения там Российско-Азербайджанского межрегионального форума, что является заявкой на расширение контактов не только на уровне центральных правительств, а контакты глав наших государств в последние полтора года неоднократно проходили в рамках более широких международных мероприятий.
- В каком ключе связи между Баку и Москвой будут развиваться в 2019 году?
- Стоит пару слов сказать о потенциальных вызовах, с которыми могут столкнуться российско-азербайджанские отношения. Ряд из них связан с политикой Вашингтона. Например, было объявлено об уходе из команды Дональда Трампа Джеймса Мэттиса, который, в том числе, был сторонником более осторожного подхода к давлению на страны, приобретающие российские вооружения. Приближение президентской кампании-2020 в США может стимулировать американских политиков к выдвижению новых инициатив о санкциях против российских производителей военной продукции. Как демократам, так и оппонентам Дональда Трампа из числа республиканцев в этот период будет выгодно выглядеть «святее Папы Римского» в деле зашиты интересов американского ВПК и работы на ослабление его конкурентов. То есть, переиграть нынешнего хозяина Белого Дома на его же поле. Не стоит напоминать, что Азербайджан также закупает российскую оборонную продукцию.
Впрочем, обратим внимание, что заявление Ильхама Алиева о заинтересованности Баку в новых контрактах на поставки российского вооружения появились во время визита президента Азербайджана на форум в Давосе. Это, пусть и косвенно, может свидетельствовать: азербайджанский лидер получил какие-то дополнительные сведения, которые подтвердили его уверенность, что военно-техническое сотрудничество с Москвой в ближайшей перспективе не создает для его страны серьезных рисков.
В целом же, можно предположить, что по итогам того же форума в Давосе мы снова видим заметный интерес самых разных игроков, например, к транзитным возможностям Азербайджана, но это именно то направление, которое уже развивается в рамках российско-азербайджанских отношений. Вероятно, перспективу имеют и контакты Москвы и Баку в сфере безопасности.
- Насколько реален прогресс в карабахском урегулировании в ближайшее время?
- 2019 год начинается не просто с достаточно интенсивных переговоров по Карабаху (у всех на слуху встречи глав МИД Азербайджана и Армении в Париже, а затем Ильхама Алиева и Никола Пашиняна в Давосе), но и с весьма резонансных заявлений. Заметный резонанс вызвали тезисы в заявлении сопредседателей Минской группы ОБСЕ по итогам парижских переговоров про «необходимость принятия конкретных мер по подготовке населения к миру» и «важность возможных взаимовыгодных инициатив, направленных на реализацию экономического потенциала региона». Для сравнения вспомним, например, что в заявлении сопредседателей по итогам встречи глав МИД Азербайджана и Армении в Кракове примерно год назад, в январе 2018 года, больше внимания было уделено чисто тактическим моментам (в том числе, расширению офиса личного представителя действующего председателя ОБСЕ и ситуации на линии соприкосновения). Также не секрет, что многие главы государств и правительств идут на рискованные шаги вскоре после успешных для них выборов и Пашинян сейчас именно в такой ситуации.
Отсюда – серьезный уровень ожиданий по поводу развития переговоров по Карабаху. Даже весьма сдержанный комментарий Ильхама Алиева на полях форума в Давосе по поводу предыдущих контактов с армянским премьером («полезные беседы для того, чтобы определить позиции и придать новый импульс переговорному процессу» - прим. М.Н.) может дать многим поводы для далеко идущих прогнозов – ведь переговоры, готовящие масштабные подвижки, нередко как раз и сопровождаются очень осторожными заявлениями сторон.
Тем не менее, никуда не исчезли факторы, на фоне которых все же рано ожидать скорых кардинальных шагов по Карабаху. Так, на фоне по-прежнему проблемных российско-американских отношений, подталкивать Ереван к серьезным уступкам по Карабаху было бы рискованной тактикой для Москвы – ведь США могут использовать эту ситуацию для подрыва ее влияния на Армению. Кроме того, внутриполитические риски для Н.Пашиняна никуда не делись. Пока тревожные комментарии армянских экспертов и оппозиционных политиков в связи с переговорами в Париже и Давосе не могут всерьез повредить премьеру Армении. Если бы Пашинян действительно согласился на значимые уступки по Карабаху, ему пришлось бы столкнуться не только с резким всплеском протестных настроений, но и с весьма радикальными акциями противников такого решения (не стоит напоминать, что и убийства представителей высших эшелонов власти в новейшей истории Армении уже происходили – теракт в парламенте страны в октябре 1999 года был именно таким примером). Пашинян осторожен – он может в чем-то рискнуть, но вряд ли пойдет ва-банк.
Вряд ли стоит сомневаться, что Пашинян, как любой политик, просчитывает разные сценарии, в том числе возможную аргументацию для сворачивания этих переговоров. Отсюда традиционная оговорка, которую премьер Армении повторил в ходе январского визита в Москву, что он не может «вести переговоры от имени Нагорного Карабаха». Возможно, и послание Никола Пашиняна Общему собранию «Дашнакцутюн» носило не просто чисто формальный характер, но должно было напомнить внешним наблюдателям о внепарламентских силах, которые явно не поддержат компромиссные решения в карабахских переговорах.
Но в любом случае, подготовка любых договоренностей по кардинальным вопросам (а главное – общественного мнения к ним) процесс весьма длительный. Именно необходимость поступательно проводить такую подготовительную работу в течение длительного отрезка времени делает переговорный процесс уязвимым и заставляет очень осторожно оценивать перспективы обсуждения карабахского вопроса в 2019 году. Осторожное прощупывание почвы для таких подвижек мы уже наблюдаем, но о большем пока говорить преждевременно.
- Чем сегодня Азербайджан ценен России из трех региональных государств Южного Кавказа? А также как сосед Ирана и Турции. Напомню, что глава МИД РФ Сергей Лавров объявил о скорой трехсторонней встрече Иран-Россия-Азербайджан.
- Характеризуя отношения Москвы и Баку, как правило, принято вспоминать о нефтегазовом потенциале Азербайджана и его роли в рамках развития уже упомянутого МТК «Север-Юг». Недаром последний упоминался Ильхамом Алиевым в ходе форума в Давосе даже на сессии, посвященной развитию совсем другого масштабного проекта, «Один пояс - один путь», а также во время большинства российско-азербайджанских переговоров, затрагивающих экономику. Но есть и другие факторы, которые подчеркивают ценность контактов с Баку для Москвы.
Как уже было сказано выше, Москва проявляет заметное внимание к собственным прикаспийским регионам, а взаимодействие с Баку создает новые потенциальные возможности для их развития. Достаточно вспомнить только один аспект - некоторые предприятия в российской Астрахани специализируются на производстве техники для освоения шельфовых месторождений. Больше совместных российско-азербайджанских проектов – больше шансов, что такие производства в российских прикаспийских регионах получат новые заказы. Не говоря уже о транспортной составляющей – отмечу упоминание послом РФ в Азербайджане Михаилом Бочарниковым планов создания морской транспортной линии между российским портом Оля и одним из бакинских портов. Кстати, в Астраханской области в сентябре 2019 года предстоят губернаторские выборы – как Центру, так и назначенному им на пост врио губернатора Сергею Морозову будет важно продемонстрировать все возможности развития региона, в том числе в рамках сотрудничества с Азербайджаном. Для российско-азербайджанских отношений это, конечно, локальный фактор, но его стоит учитывать.
Трехсторонний саммит Азербайджан-Россия-Иран также наверняка затронет, в том числе, вопросы взаимодействия на Каспии. В частности, Москва и Тегеран уже продемонстрировали, какое значение придают контактам в сфере безопасности в этом регионе. А учитывая, что в январе 2019 года очень активно велись консультации по вопросам безопасности между Баку и Тегераном (визит командующего Генштабом иранских вооруженных сил Мохаммада Багери в Азербайджан, совещание руководства пограничных органов двух государств в иранском Билясуваре прим. М.Н.), каспийская тема там, вполне вероятно, тоже поднималась. На этом фоне повышается вероятность переговоров по близким темам уже в трехстороннем формате.
При этом стратегическое партнерство Баку и Анкары также может стать значимым фактором для российско-азербайджанских отношений – среди прочего, имеющим значение и для российского бизнеса. Напомню, в рамках сентябрьского визита Ильхама Алиева и азербайджанской делегации в Россию был подписан контракт на поставки сырья от «Роснефти» для нужд нефтеперерабатывающего завода STAR в Турции, как известно, принадлежащем азербайджанской госкомпании SOCAR.
Расим Бабаев